«Вот где настоящая жизнь»: день из жизни орловских врачей скорой помощи

Прошлый год начался с объединения станций скорой помощи Орла и Орловского района. Вот уже прошел почти год работы в новом темпе и мы решили посмотреть, чем живут сегодня врачи, фельдшера, как справляются с нагрузкой, да и вообще, что это такое — жизни спасать. Ведь никогда не знаешь, какой вызов будет следующим. Накануне я созвонилась с руководством скорой и попросилась провести с врачами рабочий день. И в ночь с 18 на 19 февраля меня прикрепили к бригаде №2. Бригада врачебная, подготовленная для оказания медицинской помощи в особо тяжелых случаях. Моя команда — это врач Анастасия Лаврова, фельдшер — Александр Новиков и водитель.

К 6 часам вечера, как и договаривались, я подхожу к станции скорой помощи. По пути мимо меня уже пронеслись две машины с сиреной. К кому на помощь они спешат? Может, где авария произошла, или у старушки давление подскочило, температура у грудничка? Где-то в разных концах города близкие в панике обрывают телефоны, чтобы облегчить страдания своих родных. И никто об этом не задумывается - «скорая» едет не ко мне, и хорошо. Жизнь продолжается — вот идет девчонка, в красках рассказывает подруге о прошедшем дне, вот женщина идет, сгибаясь от пакетов с покупками, а вот мужчина, насупился и бредет куда-то, видно, устал после тяжелого трудового дня. Приедем мы сегодня к кому-то из них, или это будет кто-то другой из 300 тысяч населения города, а может этой ночью помощь не понадобится никому, все будут живы и здоровы — я не знаю. Просто заворачиваю в главные ворота, откуда только что выехала очередная бригада, прохожу мимо гаража — внутри машин десять, ждут своего часа, и захожу в главный центр.

Мне выдают форму, ведь мне предстоит ходить вместе с бригадой на все вызовы, и своим «гражданским» видом я не должна смущать больных.

С Анастасией Вячеславовной я знакомлюсь еще в кабинете, в ожидании.

«Сейчас бригада вернется с вызова, и мы к ним присоединимся», - обратилась ко мне женщина-врач. Сегодня она только заступила в смену. Но опыт работы уже около 20 лет. Путь у нее долгий. Работала в разных городах, но все равно вернулась в родной Орел, где работал и ее отец. Сегодня она — заместитель руководителя орловской станции скорой помощи.

«Не скажу, что у меня какое-то призвание. Я считаю, что это просто выбор человека. У меня есть и второе образование — экономическое. Каждый выбирает то, что ему ближе по душе, и мне такая работа больше нравится. Это сейчас меня у компьютера посадили, но я не оставила работу с пациентами, подрабатываю по возможности в бригадах», - рассказывает врач Лаврова.

Пока нас еще не вызывают и мы успеваем поговорить. Мне интересно, что меня сегодня ожидает, с каким случаями чаще всего сталкивается бригада. Лаврова рассказывает, что сейчас большая нагрузка, много вызовов. Связано это с тем, что сейчас идет период заболеваемости вирусными инфекциями. И как отмечает моя собеседница, такая тенденция сейчас по всей стране.

«Раньше это были новогодние и майские праздники. Сейчас нельзя сказать, что нагрузка выше в тот или иной период. Сейчас просто большая нагрузка в связи с пиком распространения вирусных инфекций», - рассказывает врач.

Хотя по предоставленной главврачом статистике, с 1 по 13 января было более 17 тысяч вызовов. А тем временем, на станции работает 32 бригады. Только вдумайтесь: меньше чем за две недели на бригаду - более 500 вызовов! 

Интересуюсь, стала ли нагрузка выше после объединения с Орловским районом. Из той же статистики следует, что за первые две недели года вызовов в пригород было больше 2,5 тысяч.

«Все зависит от километража. Если ехать только в одну сторону 40 километров, да еще и по бездорожью, а местами машина и вовсе не доезжает - приходится идти пешком, не везде ловит сигнал навигатор, сложно уложиться в 20 минутный интервал. В таких случаях мы всегда рассчитываем на помощь соседей, родственников, которые могли бы встретить, показать дорогу. Все мы люди: и сами помогаем, и к другим обращаемся. Это жизнь», - рассказывает доктор Лаврова.

Нашу беседу прерывает диспетчер: «Вторая бригада, вторая бригада». Понимаю, что это нас вызывают. Спешу к машине, стараюсь не мешать.

В дороге уже удается познакомиться с фельдшером. Александр в медицине тоже уже более 20 лет. Он много где проработал: и в ФАПе, и в Москве, и даже в военном госпитале.

«Не сказать, что тяга была или призвание. Просто отучился, не предполагал, что буду работать здесь, а потом поработал и как-то понравилось даже», - скромно говорит фельдшер.

Учитывая большой опыт моего собеседника, интересуюсь, а в чем разница работы на «скорой» в столице и провинциальном Орле.

«Разница в зарплате и нагрузке. Нагрузки здесь меньше, но и зарплата в разы меньше. Несопоставимо», - отвечает Александр.

Больше про зарплату фельдшер говорить не захотел и я спрашиваю, на какой вызов мы сейчас едем.

«Лежит на улице. А кто там лежит — сейчас посмотрим», - говорит мне Александр.

Советский район, неподалеку стадион Ленина, а здесь в кустах лежит мужчина и не шевелится. Нас вызвали случайные прохожие — две молодые девушки. Дождавшись спасателей, они предпочитают не смотреть на происходящее и довольно быстро уходят. А я продолжаю наблюдать за происходящим.

«Он хоть живой?», - спрашиваю у врача.

«Он-то? Живее всех живых», - отвечает мне доктор Лаврова.

Мужчину уже погрузили в машину. От него исходит резкий запах алкоголя.

«Как зовут вас, мужчина?», - начинает беседу врач. Правда, отвечать ей явно не собираются. «Как вас зовут?», - она не оставляет попыток. В ответ доносится что-то нечленораздельное: «Алеххооо...». Но опыт научил уже слышать любого пациента, и врачу удается распознать его речь.

- Олег? Олег, что же ты так пьешь-то, Олег? Пил сегодня водочку, Олег? И не закусывал, наверное, да?

- Аверно..., - буркнул наш новый знакомый Олег. 

- Олег, сколько тебе лет?

- Ох...

- Не слышу

- Овох..., - вновь нечленораздельная речь.

- Сорок?

- Но вместо ответа мужчина лишь показывает дулю и выкрикивает: «Ах ты!». Что он этим хотел сказать непонятно.

- Что это такое, Олег? Мы такого не знаем, что ты показываешь нам..., - по-доброму отвечает врач на выходку новоиспеченного пациента

- Да вот! - только и смог изречить Олег.

- Так, сколько годиков тебе, Олег? - не оставляет попыток Лаврова. Но в ответ снова что-то нечленораздельное.

- Еще раз, - повторила Лаврова. Но отвечать мужчина не собирался. Начал шипеть и рычать на врачей.

- Ну не надо так рычать. Не пугай, мы тебя не боимся. Что ж ты животное, что ли, какое?, - пытается успокоить пациента доктор. А фельдшер, тем временем, пытается померить давление и сделать кардиограмму нашему знакомому: «Олежек, положи руку ровно», - ласково к нему обращается Александр.

- С работы шел? Да? - продолжает беседу Лаврова.

- Мдааа....

- Официально работаешь?- спрашивает она. В ответ снова что-то нечленораздельное.

- Сердце в норме, - говорит фельдшер.

- Я не Олег!, - вдруг вполне отчетливо заявил новый знакомый.

- Ладно, не Олег..., - согласилась врач. Теперь он выдал что-то похожее на Васю и снова зарычал: «Отстань от меня!»

- А мы не пристаем, вы сами легли, - отвечает ему Лаврова.

- Поехали домой! - бодро заявил Олег, или Вася (мы честно, так и не поняли). Позже Анастасия Вячеславовна мне объяснила, что на утро он вообще может оказаться и вовсе Михаилом, простым работягой. Но сегодня он Олег.

- Домой? Это куда? Где вы живете? - продолжила беседу с пациентом доктор.

- Отстань!

- Контакта нету, не понимаю: куда, зачем и почему, - сказала Лаврова пациенту, а водителю приказала: «В Семашко его».

- Едем в больницу. Врач и водитель спереди, а я, фельдшер и наш Олег сзади. Мужчина все еще пытается сказать нам что-то на своем языке. Но его по-прежнему никто не понимает.

- Иу, иу. Хватит баловаться, Олежек, - с доброй улыбкой говорит Александр. И наш Олег вроде бы успокаивается, как младенец, которому только что спели колыбельную и укачали.

- Вроде бы вторник, - удивляюсь я.

- Да, каждый божий день такое, - признается Александр.

Мы приехали в больницу. Приходится потревожить сон Олега, чтобы переложить его на носилки и поместить в стационар.

- Спит как младенец. Конечно, тепло ему, не то, что на улице, - отмечает Лаврова. - Ладно, ребят, пошли его грузить, - обратилась она к фельдшеру и водителю.

- Держи его Санёк. Куда-то убегает, гляди, - слышу я из-за машины. Но Олег быстро успокоился. Спать ему хотелось больше, чем сбегать.

- Значит не так уж все и плохо в этой жизни, - констатировала доктор Лаврова. И в этом есть своя правда. Не самый страшный случай, который мог нас ожидать на этом вызове. Да и Олег оказался совершенно безобидным.

Позже нам удалось побеседовать с Анастасией Лавровой на эту тему, она рассказала, что случаи бывают разные и реакции разные. «Главное - не вызвать агрессию у больного. Лучше быть ему другом, чем врагом», - сказала она мне. И тут я поняла, для чего была вся эта беседа с человеком, который даже толком и сказать ничего не мог.

Между первым и вторым вызовом промежуток не большой. Машину только успевают промыть и продезинфицировать, как мы уже едем на следующий вызов. Квартира. Но внутрь меня не пускает. Почти полчаса жду свою бригаду, совершенно не подозревая, что происходит за дверью.

«Познакомится» с пациенткой удается уже в машине.

«Скажите, что мне делать?», - взволнованно спрашивает у фельдшера молодой мужчина. Александр освобождает ему место в салоне: «Проходите вот сюда на сидячие». А затем помогает забраться в машину и самой пациентке. Молодая женщина медленно спускается из подъезда под руку с врачом Лавровой.

«А вы потихонечку, ложитесь на носилки. Вот так удобно?», - разговаривает врач с пациенткой.

«Дочку нужно подождать», - волнуется женщина.

«Сейчас и девочку вашу подождем», - спокойно отвечает Лаврова. Девочка быстро садится в машину скорой помощи, аккуратно складывает пакеты с вещами. Понимаю, что едем на госпитализацию.

Из подъезда выбегает и совсем пожилая женщина, она очень волнуется.

- Куда вы ее? Я тогда на такси в больницу, - заявляет она, едва сдерживая слезы.

- Мам, не надо, может лучше домой?

- Да как же я домой поеду, я лучше в больницу.

Мы трогаемся. Выезжая на основную улицу, мы включаем сирену и направляемся в больницу.

Девочка держит за руку маму, плачет.

- Мам, у тебя судороги, мы в больницу едем, ты что не помнишь?

Женщина что-то жестом показывает, девочка улыбается сквозь слезы. Всю оставшуюся дорогу мы ехали молча. Каждый думал о своем. А я вспоминала как злополучной осенью 2017-го «скорая» не раз приезжала к моему отцу, и мы также всей семьей его окружали, плакали. И думала я лишь о том, чтобы следующий вызов не был на знакомый адрес...

Позже выясняю, что у молодой женщины болезнь, с которой все еще практически безуспешно борется весь мир. Ее госпитализировали с приступом. Когда мы возвращались на базу, я поинтересовалась у Александра, как ему удается справляться с эмоциями. Ведь два случая подряд и они такие противоположные.

«И ребенка могут дать грудного, и тут же инсульт, инфаркт, огнестрельное, ДТП, тут же и ножевое, и отравление и все на свете. По первости работал с большими глазами, а потом уже... [привыкаешь]», - ответил Александр.

Вот и у меня сегодня «работа с большими глазами».

Следующего вызова пришлось ждать три часа.

«Это вы так положительно влияете. Давно такого не было. Обычно мы даже и вернуться на базу не успеваем», - улыбается доктор Лаврова.

В ожидании следующего вызова обсуждаем последний.

«Нельзя сказать, что нет страха. Со временем этот страх притупляется. Это приходит с опытом, когда много где бывал и много, что повидал. Но мысль всегда остается — куда ты сегодня попадешь, а главное — с кем попадешь, кто будет твоей правой рукой. Всегда готовишься к худшему, и всегда радуешься, когда ничего не обнаруживаешь. Всегда возникает такая дикая детская радость, когда едешь на вызов, что человек без сознания, а по факту оказывается, что он в сознании сидит, еще и разговаривает с тобой. У нас еще многие ребята переживают за своих пациентов. Казалось бы, оказал первую помощь, отправил на госпитализацию, а они потом еще спрашивают, интересуются, как их состояние. Вот и думай, что говорят, что мы будто бы черствые. Никакие мы не черствые, у нас просто работы много», - рассказывает моя собеседница.

«А молодые кадры к вам приходят?», - спрашиваю я.

«К нам приходит молодежь, но хотелось бы больше. Выпускается много и потребностей много. Но работа тяжелая и не все выдерживают. А практики у нас много, вот только практикантов не хватает. Я думаю, зарплата молодые кадры никогда привлечет. А других условий мы им создать не можем, потому что мы всегда в таких условиях работали. Работа на скорой очень тяжелая. А сейчас хотя бы появились новые укомплектованные машины, оборудование новое, по графикам всегда идем навстречу. Но все хотят либо «лимон», либо славы. А у нас место не теплое», - с грустью в голосе констатирует врач скорой помощи и продолжает: «Всегда спрашиваю себя, а что заставило прийти тогда, когда вообще была нищета? Никогда не было мысли, что в медицине люди получают какие-то огромные деньги. Да такого никогда и не было. Таких денег и в полиции не получают, но все равно же ходят на работу, нас с вами защищают. А мы защищаем здоровье, стоим на страже. У меня, допустим, семья и маленький ребенок. Как я могу не выйти на работу? А вы говорите — забастовки. Не знаю, я все время хожу».

Летом прошлого года руководитель орловского отделения независимого профсоюза медиков «Действие» Дмитрий Серёгин объявил о начале «итальянской забастовки». И тогда эта информация наделала немало шума. В интервью в начале этого года Серегин отметил, что забастовки продолжаются. Но жизни спасать нужно, и "скорая" работает в штатном режиме. За три часа мы еще многое успели обсудить и про нюансы работы на скорой, и о том, что изменилось за последние годы. А в полночь вторую бригаду снова вызвали.

На сей раз ехать пришлось в Орловский район. Но доезжаем быстро, пробок нет, и это ближайший пригород.

Мы подьезжаем к двухэтажному кирпичному дому, нас встречает мужчина с густой бородой, на нем пиджак, брюки — все-таки врачей встречает и выглядеть нужно солидно, и совсем неважно, что пиджак дырявый и весь в пыли. Мы еще не понимаем, что ожидает нас внутри, но подозрения закрадываются.

«В хвосте пойдешь», - обращается ко мне врач Лаврова. И я повинуюсь, ведь все же я незваный гость.

Встречавший нас мужчина уже куда-то исчез, и нам приходится проходить по жуткому двору в одиночестве — вокруг какие-то доски, старые куклы без глаз, все как в классическом фильме ужасов. Но, то что мы увидим дальше, к сожалению, не декорации, а удручающая реальность.

«Мужчина! Вы где?» - зовет доктор Лаврова.

«Никого нет...», - констатирует фельдешер Александр.

«Мужчина!», - не сдается Лаврова. Но в ответ тишина и, доктору приходится пробираться сквозь горы мусора, старой одежды, каких-то стройматериалов и огромного количества советской техники (радио, видеомагнитофоны) к двери.

«Мужчина! Мужчина! Ты дома? Где ты есть?», - вновь зовет Лаврова.

«Да я вот он, сюда зашел», - доносится откуда-то изнутри.

«Куда сюда?», - спрашивает Лаврова.

- Да я на второй этаж к отцу поднялся.

Выдыхаем. Мистики никакой нет.

«Что у тебя случилось?», - спрашивает врач, пока мы пробираемся по завалам. - «Ты либо все мусорки пособрал?».

«Да что-то с глазом у отца и спит он весь день», - отвечает загадочный мужчина.

Мы проходим в комнату все также заваленную от пола до потолка каким-то непонятным хламом. На полу лежит мужчина. Вся правая сторона у него в синяках и отеках. Мужчина выглядит очень плохо.

- А до этого ходил? - спрашивает Лаврова.

- Ходил.

- Инсульт был? - вдруг с предположением выступает доктор Лаврова.

- Был. Год назад, - отвечает за старика, как мы позже поняли, его сын. А пацинет тем временем выкрикивает лишь: «А папа, папа! Что ж ты б****?! Б****! Б****! Б****! Ой, ой ой».

Эти реплики потом он еще часто выкрикивал, а помимо этого ничего и не говорил.

- Пап, это вот врачи. Не надо, не ругайся. Пусть тебе давление, сахар померяют, - вступается сын. Но в ответ только ругательства.

- А с глазом то у него что? - обращается он к врачам.

- Да с глазом подождите, еще до глаза не долезли. Здесь такая картина, что глаз уже второстепенное. Хлама столько, что только б до него доползти, до деда вашего. Что вы, разведчик, что ли? Куда хоть вам столько техники? - общается с мужчиной врач, пока фельдшер Александр проводит процедуры.

- Вы яйца наверное недели три назад тут разбили, - замечает Лаврова.

- Нет, сегодня ел.

- Сегодня ели? Скорлупки уже засохли у вас, - констатирует доктор и задает вполне тревожный вопрос: - А дед ест?

- Вчера ел.

- Сегодня спал, вчера ел....

- Похоже на психоорганический синдром, - обращается Лаврова к фельдшеру.

Александр, тем временем, проверяет кровь на содержание сахара: «Ну-ка покажи свой пальчик, посмотрим есть в нем кровь или нет, аккуратненько. Зажмурил глаза и лежи. Сейчас, дед ,поможем».

- Сахарный диабет у отца? - интересуется Лаврова.

- Ну, такого не было.

- А какой был?

- Ну, врачи говорили, был.

- Таблетки пьет?

- Ой, не всегда.

- Когда в последний раз пил?

- Вчера вроде пил.

- А позавчера?

- Позавчера пропустили.

- А попозавчера?

- Не помню. Вы скажите, сахар 16 — это кома?

- Нет, кома скоро будет у меня. У него еще комы нету. Можно жить дальше, - констатирует Лаврова.

- Ну, слава Богу, - выдыхает сын.

- Пап, пап, пап! - снова запаниковал пациент.

- Не переживай, пап, сейчас тебе кардиограмму померяют.

Но старик в ответ лишь выкрикивал ругательства.

- Ну ляг, пап, на спину. Дай врачам к тебе пробраться. Не ругайся, пожалуйста, - произнес сын, а затем снова начал спрашивать врачей про заплывший глаз.

- Сейчас, погоди, кардиограмму снимем, до глаза еще не дошли, - отвечает Лаврова.

- Может у него сердечная недостаточность? - предполагает сын.

- У него недостаточность по уходу, - резко отвечает Лаврова. - Ухаживать надо за ним. А чтобы ухаживать, надо приготовить ему место. Он столько лет прожил и недостоин лежать на кровати? Лежит на каком-то хламе. И где вы его только достали? Или я не права? Вам что дороже — ваши вещи или ваш отец?

- Конечно отец. А что с ним?

- Все нормально. Инфаркта нет. У него рука правая работает?

- Ну, так же как сейчас.

- Значит, после инсульта правая сторона не работала, правильно?

- Получается так.

- И что он у вас, всегда так лежит? Или он куда-то ходит?

- Я его поддерживаю, он ходит. На улицу ходим, свежим воздухом дышать. Вчера даже в город ходили.

Рассказ перебивают очередные выкрики старика.

- Это отек, - обращается Лаврова к фельдшеру. - У него и на ногах отеки. Если увозить, то только в палиативную и больше он его не увидит. Дед хоть доживет свою жизнь достойно.

- Нет, давайте в больницу, - вмешивается сын.

- А что в больницу? Его завтра выпишут уже. А за дедушкой просто нужен уход должный, - отвечает ему фельдшер.

- Так я за ним буду ухаживать! - уверяет сын.

- Он не понимает..., - обращается Лаврова к своему напарнику.

- Вы утверждаете, что вчера с ним гуляли по городу Орлу. А у него отеки уже не первый день, вся правая сторона нерабочая. Единственное, куда мы можем его отвезти это в палиативную помощь, - заявила Лаврова.

- А что это такое? Давайте я с ним туда поеду.

- Это значит, что вы его больше не увидите, за ним будут ухаживать люди и он будет жить в более лучших условиях, чем здесь. Больница такая, где люди постоянно живут и получают помимо медицинской еще и социальную помощь.

- А что у него, что-то серьезное? - не понимает сын.

- Вы говорите, что он вам здесь не нужен, - отвечает Лаврова.

- Как это не нужен? Я такого не говорю! - в голосе звучала паника.

- У него последствия инсульта, ему уход нужен, - резко ответила Лаврова.

Меня попросили позвать водителя. Поэтому, что было дальше, я не видела. Однако уехали мы без старика. «Госпитализация ему не требовалась, ему уход нужен должный. На утро мы вызовем врача из поликлиники и социальные службы», - пояснила Лаврова.

Чем закончилась эта история пока неизвестно.

«Вот где вся правда человеческая вскрывается, вот где настоящая жизнь», - констатировал фельдшер Александр. И не согласиться с ним нельзя.

Елена Торубарова