«Тёмы больше нет». Как оператор с «Истоков» стал отцом Илларионом

Мы проработали с Артемом в медиахолдинге «Истоки» вместе 5 лет. Он оператор, я корреспондент. Невероятно отзывчивый и талантливый. Никогда не был обделен вниманием женщин, и всегда был отдушиной веселой компании. Немного ленивый в работе, которая ему не по душе. И требовательно трудолюбивый, когда понял и проникся. Именно так и случилось в 2016 году. Мы поехали в командировку в Корсуньскую пустынь в монастырь. Теперь спустя три года еду туда одна. Писать о том, кто больше не хочет называть себя Артемом. Кто выбрал монашеский путь и теперь зовется отцом Илларионом. Еду писать о нем.

«Ну, что? Когда к нам насовсем?»

- После поездки сюда моя жизнь начала кардинально меняться. С семьей у меня ничего не получалось, я находился все время в каком-то поиске, пустота душевная была, ее нужно было чем- то заполнить. Скука, печаль, уныние, я пытался это заглушить алкоголем, чтобы ничего не чувствовать. Я периодически ходил в храм после работы, это были минутные мгновения, я не знал молитв, просто заходил, своими словами молился,  просил, чтобы Господь помог и направил. Моя жизнь все время менялась в худшую сторону, и я не понимал, почему меня Господь не слышит, - так начал свою историю отец Илларион.

Я знала, что Артем уехал в Корсунь. Что были небольшие, как я думала раньше, сложности. Писала ему в сети, что «место хорошее. Обретешь душевный покой и вернешься». Так прошло два с лишним года. В очередной раз в разговоре назвала его Артем. Он меня одернул. «Темы больше нет. Я принял постриг. Я теперь отец Илларион». И вот уже еду в Корсуньскую пустынь второй раз, заранее взяв благословение на интервью от отца Силуана, его духовника.

«Ну, что? Когда к нам насовсем?» - вспоминаю я по пути слова отца Силуана. Он три года назад сказал их Артему, когда мы приезжали по работе. Тогда и он воспринял их как шутку. Тогда и я над словами не задумалась. Вспоминаю, как мы, люди далекие от церкви, не знали, как приветствовать батюшку. Не крестились и не брали благословение. Еду и думаю, как мне его называть теперь? Что первым сказать? Потом начала представлять, как выглядит. Но кроме привычных джинсов и свитера на ум ничего не приходило.

И вот спускается ко мне. В подряснике и скуфье. Длинные волосы убраны в хвост. Кажется, борода ему очень идет. «Похудел», - первое, о чем подумала. «Все лишнее вышло», - потом ответит мне он. «Слава Богу, добралась, ты все на своем грозомобиле ездишь», - приветствовал Артем. И позвал на экскурсию по территории пустыни, как и три года назад. Только теперь экскурсовод он, а не отец Силуан.

Бог разговаривает с нами обстоятельствами жизни

- А я сейчас понимаю, что господь меня вел путем страданий. Святые отцы говорят, что у нас у всех сердца окаменелые. И чтобы Господь вошел в наши сердца, он должен этот камень разбить или сделать трещину. У меня начались проблемы со здоровьем, давление, оторвался тромб. Я мог умереть. Слава Богу, Господь меня сохранил. Я был один в тот момент, вся жизнь перед глазами промелькнула. Я потерял создание, очнулся  и позвонил сестре. В больнице сказали, что тромб застрял, нужно срочно оперировать. Все обошлось. Но и этот момент меня не вразумил. Бог разговаривает с нами обстоятельствами жизни, значит, Богу так угодно. Бог ломал меня, но как любящий отец. После больницы я задумался, но потом все вернулось – алкоголь и заливание пустоты, - рассказывает отец Илларион.

Спускаемся к источнику. Холодная вода очень кстати. Задаю вопрос и опять называю его привычным «Тём». Извиняюсь. «Да, ничего. Я тоже еще не привык к новому имени».

Как оказалось, после нашей поездки сюда в 2016 году, он приезжал в составе съемочной группы еще 5 раз. Это было местом отдушины и тишины, не более.

- Я был поражен этим местом, историями людей, судьбами. Я тогда приехал, все бегал и жадно снимал. Это я сейчас понимаю, что на меня тогда снизошла благодать. Это дало толчок  творческий и духовный, я стал задумываться о промысле божием. Первый приезд посеял во мне зерно. Я  ним жил 1,5 года. После очередного запоя я приходил в себя, было плохо душевно, мне ничего не хотелось, работа напрягала, это чувство безвыходности. С женой я развелся, бабушка, с которой я жил и долгое время ухаживал, умерла. В мае 2017 у меня был очередной запой, после работы приходил и пил. В очередной день проснулся утром, у меня давление 230 что ли, приехала скорая, они сидели со мной 2 часа, ждали, пока в себя приду. Я уже тогда в полубреду врачам говорю - сейчас собираю вещи и еду в монастырь. Позвонил отцу Силуану. Это было часов в 10, он обычно на службе и в это время трубку не берет. А это сразу телефон взял. Я все, я больше не могу, говорю ему.   

За несколько лет в пустыне окончили строительство чайной, завершают стройку келейного корпуса и православного центра для детей. Все это рассказывает мне отец Илларион. Поясняет о судьбе тех, кого мы снимали три года назад. Все обитатели пустыни, в основном, стараются максимально оборвать нити с миром. Продают или  передают родственникам квартиры и машины. Сюда приходят ни с чем.  «Не могу понять, как быть, если вдруг захочется чего-то вкусненького», - спрашиваю я, вспоминая о мороженом, которого так захотелось в 30-градусную жару. «Прихожу в трапезную, и сестры дают что-нибудь вкусненькое. Я, например, очень люблю хлеб, который тут пекут», - смеясь, отвечает мне он. По пути зашла в деревенский магазин. Вышла с мороженым. Он отказался, говорит, пост. Мясо в монастыре, кстати, тоже не едят.

Врачебница для грешников

В тот день, когда врачи скорой помощи стабилизировали ему давление, он приехал в пустынь. Его поселили с трудниками. Он работал на стройке, а каждое утро в 5.30 ходил на службу.

-Первое время приходилось понуждать себя, было тяжело, не мог так долго стоять, просился посидеть. А батюшка мне тогда сказал, не можешь стоять - сиди, не можешь сидеть – ляг. Но только лежи в направлении Бога, - тут я вспомнила такой привычный и заразный смех оператора Артема. – Потом сказал батюшке, что не могу бросить курить. Он спросил, сигареты есть? Я говорю, есть –выкинь, сказал он мне. Я выкинул, и уже 2 года прошло. Так я жил и работал полгода. Потом батюшка говорит, что готовься в послушники.  Тогда на меня одели подрясник. Дали четки, по которым молиться. И начался мой монашеский путь. Это период испытаний. Меня переселили в отдельную келью. Я читал книги для новоначальных, - продолжал рассказывать о своем пути отче.

Затем он стал алтарником, так его начали привлекать  к богослужебным послушаниям. Потом начал петь на клиросе. Еще одна обязанность – дела по ферме. В 4 утра подъем, нужно отвезти на ферму монахинь, фляги, забрать молоко. И так несколько раз в день, последняя поездка в 21.30. Он отвечает за фото и видео архив. Последнее послушание – миссионерская деятельность, как у нас принято говорить, просветительская.

- Как только я сюда пришел, батюшка, как человек мудрый понял, что нужно мои творческие способности развивать. Мне дали старенькую видеокамеру-мыльницу. Мы поехали в паломническую поездку в Москву. Я потом сделал небольшую зарисовку. Здесь я познакомился с трудником, который пишет стихи. Он, кстати, писал шутки для Камеди Клаба. А потом произошла подобная  история в жизни. Его стихи – мое видео. Так получился первый ролик. Мы вместе начали развивать группу в соцсети и канал на ютубе. Родился проект «Записки алтарника». Занялись темой абортов. Сделали видео о том, как ребенок пишет письмо матери из утробы, просит, чтобы она не делала аборт. Ролик  разлетелся по всей стране, его показывают в женских консультациях в некоторых городах, его посмотрели миллионы человек, - вспоминает отец Илларион.

Потом у моего напарника появилась мысль – через известных людей привлечь к духовной жизни. Стали думать о популярных людях, но обязательно воцерковленных. Он писал их директорам, в соцсетях, на электронную почту. Первым откликнулся Мерзликин, он ведь тоже алтарником работает. Мы рассказали, что хотим. Он как раз снимался в саге «Годунов» в Москве и сказал нам , что лучше снимать прямо на съемочной площадке. Получился небольшой бэкстейдж, в этом проекте поучаствовал и Безруков, он тоже на съемочной площадке был. Потом был подобный проект с Сергеем Бадюком и Владиславом Шкляевым.

Я ушел из мира, я туда больше не хочу

Так прошли еще 1,5 года его жизни в Корсуньской пустыни. Новый этап – постриг. Это случилось всего несколько месяцев назад.

-Это ведь ответственное решение, на всю жизнь. Оно принимается раз и навсегда. Я не думал, что из меня что-то получится, я просто жил здесь и выполнял свои послушания. Батюшка понял, что я готов. И  во время великого поста нас постригли в иноки. Это значит иной. Когда ты одной ногой уже перешел. Когда ступишь второй, то уже будешь монахом. Мне дали имя Илларион, что означает тихий и веселый. Я рад, что ушел из мира, я туда больше не хочу. Мы ничто без бога. Когда мы это поймем, тогда жизнь и начнет меняться. Есть много поступков, за которые мне стыдно и больно. Это произошло. Я прошел через это все к покаянию. Нужно помнить, кто ты и на что ты способен. Нужно понимать, что ты больной и поврежденный грехом, - соглашаюсь полностью с его словами.

Монастырь, как говорят святые отцы, это врачебница для грешников. Здесь мало тех, кто действительно ушел в монастырь из-за большой любви к Богу. В основном к Богу их привели грехи и страдания. Сейчас это люди смиренные, а главное счастливые. Глаза не врут. Глаза отца Иллариона тоже не врали. Во всяком случае, мне так показалось.

Ирина Мещерская