«Они не видят меня бездельником, и от этого мне хорошо». Отец Василий, дающий концерты в зоне СВО, рассказал о себе

Протоирей Василий Иванов, поющий под гитару на передовой, рассказал "Орловским новостям" о том, чем отличаются люди на Сахалине и Орловщине, зачем участникам СВО блиндажные свечи, кто живет в Гагаузии и что теряют люди, у которых менее пятерых детей.

"Мы предались Воле Божьей, а учебный комитет распределил нас на Сахалин"

- Начнём с вас. Вы родились в Молдове и служили на Дальнем Востоке. Расскажите о своей жизни, как пришли к Богу, в каком возрасте начали службу?

- У меня отец умер в 1997 году, мне было 11 лет. Я родился в автономной республике Гагаузия. Она входит в состав Молдовы, но это автономная республика. По национальности я гагауз. После смерти отца пришлось немного пошевелится в жизни. Времена ещё были непростые, 90-е. Был молодым, было много поисков.

С детства бабушка водила в храм, но когда подростки вырастают, уже переходят.. У меня прабабушка Феодора была очень благочестивая женщина. Для меня она примером является, какой должна быть женщина. Была очень скромная, миролюбивая, очень много делала добрых дел, помогала людям и была немногословная. Для неё храм, молитва и посты были важны.

Я занимался спортом в детстве. Рукопашным боем. И планы были другие в жизни. Больше в сторону военную идти. Но жизнь так сложилась, что в результате поисков внутренних ответов на вопросы я оказался в церкви. И когда я начал изучать нашу веру, для меня было совершенно очевидно, что мне недостаточно тех знаний, которые я получил в детстве.

Я решил поступить в семинарию. Причём, поступал тяжело. Потому что это сейчас я более-менее хорошо разговариваю на русском...

- А у вас какой родной язык?

- Гагаузский. Это тюркская группа. Могу хорошо разговаривать на турецком, на казахском.

- Но гагузы — православные люди?

- Да, у нас так исторически сложилось, что в Гагаузии вообще нет мусульман. Это чисто православные люди, которые исторически с Балкан. Хоть это и тюркская группа, но там все православные. По крайней мере, в моём детстве так было. Но, хоть это и был Советский Союз, не все там владеют русским языком. Поскольку отец умер, какие-то вещи в школе я учил, но не углублялся.

В семинарии было тяжело, потому что база русское языка была небольшая плюс дисциплину нужно сдавать… Ну и мне пришлось на первом курсе семинарии, когда я поступил в Троицко-Сергиеву Лавру… В силу того, что я иностранный гражданин, мне сделали поблажку и пришлось заново изучать русский язык. Это грамматика, стилистика и риторика. Собственно, из трёх частей русский язык и состоит.

Поступив в семинарию, там создал свою семью. Причём, я очно учился, но к окончанию семинарии у меня уже было двое детей, и супруга была беременна третьим. Мы предались Воле Божьей, а учебный комитет распределил нас на Сахалин.

Изначально на Сахалин я приехал на три года и остался там на десять лет. Там есть свои сложности, это отдельная история. Вот в этом году, кстати, Сахалинско-Курильской епархии уже 30 лет. Когда я приехал, ей было всего 15.

Было много всего прекрасного. Много хороших вещей мы там сделали. В частности, мы построили огромный кафедральный собор высотой 77 метров. Нужен этот собор, там и Япония рядом… До санкций все приезжали и восхищались.

Но там и другая жизнь, островное сознание. А мы переехали сюда и здесь уже воплощать вещи, которые нам казались важными. Сейчас епархиальное управление построили, отреставрировали храм Михаило-Архангела. И купол, и фасад сделали. Многие вещи делаются. Те задачи, которые владыка нам поставил на пятилетку, мы уже практически выполнили.

"Тебя, как священника, ещё должны воспринять"

- Вы жили в трёх абсолютно разных регионах. Люди как, отличаются или похожи? У жителей Орловской области, допустим, какие черты на фоне тех людей, с которыми раньше жили?

- Это мои сугубо личные замечания, хотя об этом много говорят. Наша Родина очень большая. Лететь на Сахалин — это восемь часов. И ты всё время летишь по России. На Дальнем Востоке проживает около семи миллионов. То есть, очень мало проживает людей. И чувствуется, что наличие необъятных просторов отражается на людях. И там чувствуется островная жизнь, как будто другие люди совершенно. Они не хорошие и не плохие, они просто другие. Более открытые.

Когда я приехал на Сахалин, мы крестили по 20-40 человек. По два раза в день. Там взрослые люди крестились. Когда я сюда приехал, то здесь все в детстве детей крестят. А там 80 % людей мы крестили взрослых. Там баптистерий большой, чтоб погружать людей. Там же в Российской Империи была каторга, в советское время — закрытая приграничная территория. Когда всё открылось, люди сильно поменялись. И когда я приехал, и здесь нет взрослых крещений, для меня это было странно.

Что касается Орла, то есть некоторые устои, которые очень сильно отражаются на людях. Есть некоторая зажатость. Люди не так быстро тебя подпускают к себе. На Сахалине всё просто. Есть батюшка — Слава Богу! К нам приехали — это хорошо. А здесь есть некоторая дистанция.

Тебя, как священника, ещё должны воспринять. А в моей должности это ещё сложнее. Потому что по благословению владыки мне надо что-то менять. И люди воспринимают это по-разному. Когда мы в Богоявленском соборе начали менять отопление и плитку, то это было воспринято так себе. Когда я в Иверском храме начал делать территорию, туалеты менять… А люди привыкают к определённым вещам и это начинает восприниматься как-то… А почему? Потому что ты приехал.

Василий Иванов родился 30 декабря 1985 года в селе Баурчи Чадыр-Лунгского района Молдавской ССР

- Вы думаете, с этим связано? Может, люди просто более консервативны? К нам же многие приезжают.

- Да, но здесь люди больше соблюдают дистанцию. Они в свой мир не так пускают тебя. Но это и хорошо, потому что плотность населения в ЦФО немного другая, чем на Дальнем Востоке. И это отражается на людях. С одного края Орловской епархии до другого ехать часа два-три. А на Дальнем Востоке — тысяча километров, 500 из них — бездорожье.

Здесь люди по-своему хорошие. Здесь есть то, чего там нет. Есть устоявшиеся традиции. Есть люди, которые были носителями веры в советское время и которые знают, что такое исповедничество. Есть святые. Здесь родился Иоанн Крестьянкин. Здесь есть носители веры и исповедничества. Это очень ценно.

Сегодня разговаривал с одной прихожанкой Иверского храма. Ей за 80. Ей и сестре, эти люди знают ценность веры. С ними когда общаешься, то это люди другого калибра. У человека был обширный инфаркт. И она говорит — мне надо подготовится перед исповедью, надо причаститься.

Я в Троицко-Сергиевой Лавре учился. Там совершенно другой мир. Богатейшая история, всё насквозь пропитано православием, верой и святостью. Со всей России собираются люди. Лавру нельзя вообще ни с чем сравнивать. Дом родной.

Меня часто спрашивают — где тебе ближе? Ну я 15 лет прожил в Гагаузии, потом мы переехали в Москву, потом в Лавре пять лет, на Сахалине десять лет и здесь практически пять лет. Моя жизнь распределена приблизительно по равным кускам. И где лучше, я не знаю.

"На гитаре там какие-то изображения женщин раздетых"

- Мы часто освещаем помощь, которую Орловская область оказывает участникам СВО и членам их семей. Хотелось бы из первых рук, точнее из первых уст, узнать подробности этой деятельности. Почему именно вы? У вас много дел в Орле, но находите время и возможность и для самих поездок в зону СВО, и для сборов помощи.

- Для меня нет различия в людях. Первый пункт — мы, церковь, не занимаемся политикой. Второй момент, почему я нахожу время. Я участвовал, когда ребят мобилизовали. Видел их, когда в [учебку в] Ковров ездили, как они проходили подготовку. Я видел процесс становления. Из обычных людей в настоящих профессионалов-воинов. Поехав туда однажды, меня тянет туда вновь и вновь.

К большому сожалению, в мирное время искренности в людях очень мало. В наше время. Настоящих таких, без двойного дна, без какого-то лукавства. Мало людей таких встречаешь. Там эти ребята все настоящие. Практически все. Попадаются, конечно, тоже своеобразные ребята. Но они настолько открытые и искренние. Для них настолько важно, что мы туда приезжаем. Причём, поверьте, им не важны наши тушёнки, которые мы туда возим. Им важно то, что они видят, что то, что они делают — это правильно.

Однажды случайно так получилось. Мы приехали в одно подразделение. Смотрю — там гитара, а я немножко играю.

- Вы самоучка? Нигде не учились?

- Нет, что вы. Это всё детство беззаботное. Зашли, спросил — а можно сыграть? Сыграл, и мне командир говорит: «Слушайте, отец Василий, а вы песни знаете? Давайте ребятам устроим небольшой концерт?» Я говорю: «Хорошо, давайте».

Там гитара ещё такая. Многие делали замечания, что на гитаре там какие-то изображения женщин раздетых. И кто-то увидел в этом хорошее: «о, классно, батюшка, поехали», а кто-то увидел вот эту... В одно окно смотрели двое. Один увидел дождь и грязь, другой — листвы зелёной вязь, цветы и небо голубое.

Поэтому мы когда уже сыграли, второй раз взяли другую гитару. В лесах ребята под Кременной, возле Сватово. Бои сейчас горячие идут. Поэтому приехали и быстренько, минут на 20 сыграли. Какие-то песни про жён и про маму. Виктора Цоя даже сыграли.

Почему я езжу туда? Потому что там наши такие же прихожане. Только у них веры больше. Потому что для них очевидно, что Бог рядом с нами. Для прихожан, которые ходят в храм — для них не очевидно. Потому что нет ситуации, в которой человек может почувствовать. А там когда я поначалу приезжал и давал молитвословчики, шеврончики, говорили: «У нас уже есть, может, кому-то другому?» А сейчас приезжаю к тем же людям, говорят: «Давайте. Мы Евангелие заказали, молитвословы, шевроны». Для них это очевидно.

И когда ты с ребятами общаешься, рассказывают: «Пули летают рядом, всё рядом. И когда ты начинаешь молиться, тебя не берет. Это что?» Один командир рассказывал, что попали в окружение. Ребятам говорю: «Будете молиться, никто не погибнет. Не будете — погибнем все». А там прилично их было, человек 20. Зашли в дом, заняли позиции и отражали атаку. Ни помощь не заказывали, связь прервана. Начали молиться ребята, кто как может. И легко кого-то только цыпануло.

В 2004-2009 годы отец Василий обучался в Московской духовной семинарии

- А вышли они как?

- Неожиданно пришла подмога. Какое-то подразделение было рядом и прорвало окружение. Там очень много свидетельств живой веры. Меня, как священника, туда тянет, потому что ребята нас ждут.

Я был в одном спецподразделении. Оно закрывает вертолёты, чтобы их не сбили. Это очень ребята крутые. И когда ко мне подошел парень: «Батюшка, дайте благословение». И мне стало стыдно, потому что наверное в жизни, если бы человек этот ко мне подошёл… Он такой невзрачненький на вид, невысокого роста. Я бы не придал бы значения. Но когда такой парень подходит к тебе, берёт благословение, и для него это важно… Вот поэтому я там и нахожусь. Потому что для него это важно. Там искренности столько, что это цепляет. И ты едешь, чай с ними пьёшь.

Ещё одна история. Ребята разведчики, и у них есть специальность одна очень специфическая. И мы сидели, пили чай, и один говорит: «Батюшка, а я вас помню. Когда нас мобилизовали, вы пришли и толкнули речь. И сказали, что вы к нам приедете. Я вам не поверил». И он протягивает руку с искренними глазами, жмёт её и говорит: «Спасибо вам большое».

Поскольку я занимаю специфическую должность, административную, когда всё началось, владыка сказал, чтобы мы помогали не только военнослужащим, но и их семьям. Кто нуждается. У нас около 40 семей, которым мы помогаем на постоянной основе. Отвозили холодильники, стиральные машины. Многие ребята числятся без вести пропавшими, и их семьи находятся в подвешенном состоянии. И мы находим такие семьи, помогаем. Паре семей даже ремонты помогли сделать.

Отдельную благодарность хочется выразить нашим священнослужителям. Мы вот сейчас купили две машины. Одну, «Ниву», на передовую сейчас отвезли, практически новую. И вторую, «УАЗ Патриот», для эвакуации раненных, сейчас отвезём. И очень быстро отреагировали отцы, постоянно что-то делают. Я туда езжу, но собирает-то вся епархия.

- Прихожане активно участвуют? Сами приходят и приносят что-то? Или их священники просят?

- Очень активно. Я даже удивился. Мы в том году отправили около пяти тысяч блиндажных свечей. У нас же огарки остаются в храмах, и мы их начали перетапливать. Потом это складывается в баночку. Очень интересно, что сейчас настолько большой спрос на эти блиндажные свечи. Там же всё равно дрова сухие хранить негде. Они берут две или баночки блиндажных свечей в печку-буржуйку бросают. И, говорят, всю ночь + 27, спишь с открытым одеялом в блиндаже. И также еду разогреть, ту же консерву. Потом потушил, в рюкзак положил и дальше пошёл.

Ещё в своё время объявили сбор медикаментов. Мы собрали около десяти тонн. Два раза в месяц ездим, и у нас есть запас. Иногда сами съездить не можем. Мы активно сотрудничаем с правительством области, с Сергеем Лежневым. Он, допустим, позвонил: «Мне вот этого не хватает». Да бери пожалуйста. А это всё прихожане. Сейчас зима придёт, а у меня уже коробок 20 зимних носок готовым.

- Люди сами вяжут или покупают?

- Сами. Кстати, мы видео выкладываем в интернет. И нам некоторые говорят, что вы, мол, хвалитесь. А у меня опыт другой. Люди начали звонить со всей России. Из Архангельской области прислали посылку.

- А почему они помогают через Орловскую епархию?

- Я вам объясню. Мы, правительство области, давно перешли на этот метод. Дело в том, что людям очень важно видеть, что его вещь дошла до адресата. И мы это показываем. Вот мы собрали деньги, купили машину, вот доставили, и она у ребят. Я, кстати, против был. Но Сергей Владимирович Лежнев говорил, что надо всё показывать. Есть случаи, когда даже говорят — нет возможности доставить. Мы говорим — сдайте, мы оплатим доставку.

Вот, допустим, закупим огромное количество резиновых сапог. Они там быстро выходят из строя, но мы их привозим. Русская душа чутка. Я, честно говоря, думал, что люди сдуются.

Кстати, в каждом храме нашей епархии ежедневно не просто молятся как-то про себя, а люди собираются. Владыка благословил молитву-акафест, мы 40 минут молимся за наших ребят.

"Да никто тебе ничего не должен, милый мой"

- Последний вопрос. Не секрет, что у христианских народов рождаемость сейчас не очень большая, а вот у вас пять детей. При этом, у вас-то насыщенная жизнь в социальном плане.

- Для меня есть очевидные вещи и есть опыт. Не только мой, но и тех, с кем общаюсь. Я очень много общаюсь с многодетными семьями. Допустим, у меня есть друг, двукратный олимпийский чемпион, Олег Саитов. У него пятеро детей. У меня куча прихожан, ребята-бизнесмены, и куча детей.

Те люди, которые думают, что большое количество детей — это препятствие к счастью, очень глубоко заблуждаются. По моему опыту, на каждого ребёнка Господь мне давал что-то новое. И я советую людям, когда они молодые, рожать один за одним. Они у меня выросли, мне не надо вообще заморачиваться. Ни по дому, ни по детям. У меня всё делают дети. Они воспитывают друг друга.

Мне это не мешает, потому что изначально я детям стараюсь привить правильные ценности. Правильные ценности — это семейные. Я им говорю, что семья — это свято. Они знают, что я их безумно люблю, но я — очень строгий отец. Я считаю, что счастье Господь даёт на детей. Я поехал на Сахалин, когда у меня были двое детей и полная неопределённость. И жена была третьим беременна. И тот опыт, который у меня в жизни сложился, мне подсказывает, что люди, которые боятся рожать детей, потому что они потом не справятся финансово, ошибаются.

И я вам скажу, что наше государства даёт такие пособия, такие возможности. И я вижу многодетные семьи — они очень счастливые. Потому что там всегда шум, там всегда гам. И когда многодетная семья, там нет времени на всякую ерунду. Понятно, что сейчас в школах большие требования. Понятно, что это сложно. Но сказать, что это невозможно — я такого не видел. Бывают, конечно, неблагополучные семьи, но это исключения.

14 мая отца Василия утвердили в должности настоятеля Богоявленского собора

У России есть будущее, но только при одном условии: если мы начнём рожать много. И я оцениваю государство, как иностранный гражданин в прошлом. Я приехал сюда и я могу сравнить. Мне говорят — ты агитируешь. Нет, я не агитирую. Просто объективно излагаю, что сегодня даёт Российская Федерация многодетному человеку.

Есть семья, мы ей помогаем. Муж бросил, там восемь детей. Но она получает 80 тысяч! Другая семья в деревне на Кубани на четверых детей получает почти 50 тысяч. Послушайте, ну в деревне 50…

Просто людям страшно смотреть на жизнь объективно. Вот ты родил одного ребёнка и думаешь: «Я должен этому ребёнку». И если у тебя один-два ребёнка, впереди ждут большие испытания. Потому что этот ребёнок не научился элементарным вещам. В большой семье ребёнок изначально учится делиться. Он учится в социуме считаться с мнением другого человека. Он знает, что не всё для него в этом мире. С детства знает. И когда он вырастает, он ни от кого ничего не требует.

А мы получили общество, в котором были один-два ребёнка. И всё для них было. Когда этот ребёнок вырастает, ему 25 лет. Он с университета выходит и говорит: «Мне все должны». Да никто тебе ничего не должен, милый мой.

Вот я из Гагаузии. Я — сын пастуха. Сейчас это называют фермерством. У моего отца было полторы тысячи овец. Но он умер, у него онкология была. И где это возможно, что я из этой деревни приехал в чужую страну, а мне эта страна бесплатно дала высшее духовное образование со всеми делами. Меня отправили на Сахалин. Все его боятся, а я молодым говорю: вам надо туда. Потому что там повышенные выплаты, соцпакет, зарплаты хорошие. Для молодого человека — езжайте, развивайтесь, чего вы боитесь? Там мышление у вас другое станет. Мне церковь дала возможность стать тем, кем сейчас я являюсь. И в других странах очень много талантливых людей, но им не дают развиваться дальше — у всех есть свои сыновья… Вот что, я в греческой церкви добился бы того, чего я добился в русской? Чего-то сомневаюсь в этом. И меня в этой стране никто не называет нерусью. Здесь возможности очень большие. Могу сказать, как человек со стороны.

Многодетной семьей быть хорошо. Это счастье. И с точки зрения безопасности — когда у вас много детей, вероятность того, что вы разведётесь, очень мала. Потому что это с головой должно быть не всё в порядке. К сожалению большому, у меня очень мало времени для моей семьи. Но я очень люблю готовить. Вот владыка даже сейчас позвонил, сказал — привезли баранину. Поэтому мы с детьми устраиваем вечер. Покупаем крылышки, чего-то, попкорн иногда.

Но меня радует одно — дети не видят меня бездельником. Это очень важно. Трудиться нужно всем. И для меня важно, что мой 16-летний сын этим летом уже заработал первые свои деньги. И он у нас уже не берёт, потому что есть свои деньги. Они не видят меня бездельником, и от этого мне хорошо.