«У тех, кто умирал за революцию, я бы попросил прощения» Режиссер Валерий Симоненко об оптимистической трагедии 1917 года

В этом году в России отметили 100-летие Октябрьской революции. К этой дате орловский муниципальный театр «Русский стиль» представил спектакль по произведению Всеволода Вишневского «Оптимистическая трагедия». В интервью «Орловским новостям» режиссер спектакля Валерий Симоненко рассказал о том, какое место в истории занимает это событие, и какие уроки мы должны вынести из произошедшего.

- Валерий Иванович, расскажите, о чем ваша постановка.

- Спектакль «Оптимистическая трагедия» поставлен к 100-летию Октябрьской революции. Но он скорее не о революции, а о людях, которые вольно или невольно стали участниками переворота в государстве. Естественно, в переломный момент ломаются и судьбы людей. Нас интересовал выбор пути: выбор человеческий и выбор политический. В той ситуации, в которой оказались люди, остаться человеком было очень сложно.

- Что для вас русская революция?

- Это очень значимое событие. Менялось все: государство, форма правления, экономика. На 1/6 части суши появилось государство, которое жило совсем по другим законам. Это политическое событие затронуло практически все страны, сдвинуло мир. Революция – это абсолютно объективная категория. Чтобы она произошла, необходимы три составляющих: слабая власть, не способная к реформам; продажная и жадная элита; обнищавший народ, лишенный социальных лифтов. И не важно, какой существует строй в государстве – социализм, капитализм, при наличии этих условий обязательно произойдет революция, по сути – переворот. Обычно он ведет к гражданской войне.

Я не говорю сейчас о репрессиях, о наших чудовищных потерях – все это объективно и страшно, я беру опыт развития. Возникла сверхдержава. Это говорит о том, что путь был выбран верный, но те три составляющих, которые я обозначил, позднее сыграли свою роль, это привело к развалу СССР.

Два раза у государства был шанс реформировать себя. В 53-м году Берия предложил экономические реформы, а в 70-х – Косыгин. В 70-х годах Китай взял за основу наши идеи, и сейчас, глядя на них, мы видим наше будущее, которого не произошло. Мы с какой-то удивительной глупостью развалили страну.

- Почему выбор пал именно на этот материал? Это специально к 100-летию Октября?

- Нет, не специально. Театр «Русский стиль» не смог в силу названия и в силу присутствующей идеологии пройти мимо этой даты. Я горжусь СССР, горжусь жизнью, которую прожил, жизнью своего отца и деда, который, к слову, был комиссаром. Я горжусь этой историей. Оплевывать ее не надо. История – это зеркало, и, когда ты плюешь в это зеркало, ты плюешь в себя. «Оптимистическая трагедия» своим названием определяет то, что произошло 100 лет назад. Я бы даже назвал произошедшее «трагедией оптимизма».

Эта была трагедия российского государства и его народа, но она была оптимистическая. Нас заинтересовали характеры. Они поэтичны, страстны. Нас интересовали люди, которые делали революцию. Я не разделяю их на белых и красных, потому что все они уничтожали друг друга за любовь к родине.

- С чем вы можете сравнить людей, участвовавших в революции? Это шестеренки, вращающие механизм истории, или расходный материал, гвозди?

- Смотря кто. Революцию делала интеллигенция, а помогала ей буржуазия. Народ в меру своих целей - просто участник. Сказали, что земля крестьянам, а заводы рабочим, - конечно, они пойдут за это, а не за батюшку-царя.

- Почему вы доверили роль комиссара актрисе с лирическим амплуа?

- А какая она должна быть - женщина-конь? Это не верно. Подобные типажи придуманы нашей советской культурой. Это как взятие Зимнего дворца, его же не было. Прототипом этого комиссара послужила Лариса Рейснер, поэтесса, тончайший человек. Вы посмотрите, все женщины революции – это туберкулезные институтки с горящими глазами, влюбленные в какие-то идеалы.

- Как вы считаете, могут ли высокие идеи революции оправдать пролитую кровь?

- Если вам необходимо сделать операцию, то для того, чтобы вы выжили, врач должен сделать надрез, а без крови в этом случае не обойдешься. Революция была необходима. В феврале 1917 года временное правительство полностью развалило государство, состоялась так называемая «буржуазная революция». К октябрю наше государство уже было никакое - ни армии, ни вертикали власти. Да большивикам надо памятники ставить за то, что они взяли эту власть и создали абсолютное государство. А Сталин еще больше укрепил эту историю. Правильно - не правильно, другой вопрос. Вспомните, 14 стран стояли у нас на территории: Америка, Англия, Франция… Россию разорвали бы в клочья, как сегодня готовятся разорвать Украину. Все тихо ждут, пока страна дойдет до точки, а потом поделят ее и вернутся к тем границам, что были в 37 году. Все тихо ждут смерти Украины. Это понимают все, кроме украинцев.

- Ваша постановка «Иван Грозный» тоже вызывает подобные вопросы. В прошлом году к 450-летию Орла вы поставили спектакль об этом противоречивом правителе. Почему вы решили уделить внимание именно этому персонажу, это требование времени?

- Это не требование времени. К этому спектаклю мы готовились 15 лет. Этот спектакль - осмысление того, что происходит. Он не про Ивана Грозного, а про сегодня, про завтра. Мы судим Ивана Грозного с позиции сегодняшней нравственности, а это были совсем другие времена. Посадить на кол – это было обычное явление. Меня интересовало одно: как уничтожается государство, через кого, как Грозному удалось разделить власть царственную и духовную.

Не к датам мы спектакли ставим, а потому, что у нас кожа тонкая. Художник должен чувствовать и предвидеть те катастрофические или восторженные ситуации, которые могут произойти. Театр не занимается политикой, потому что он сам политика. Это увеличительное стекло жизни. «Иван Грозный» и «Оптимистическая трагедия» не зря появились. Мы вошли в зону турбулентности: в экономике, в политике, в нравственности. Это не тупик, но это очень сложный процесс, который народ должен выдержать и не допустить крайностей.

- То есть вы не были против установки памятника Грозному?

- Абсолютно! Я был не только не против, но за установку этого памятника. Я Грозного не обожествляю, но это была одна из удивительнейших личностей в истории. Это единственный царь, который прошел путь самодержца как тиран, а потом в конце жизни ушел в монастырь и посвятил себя духу. Это удивительно талантливый человек, он писал музыку, стихи, был образованнейшим человеком. Он отказался от католицизма, при нем образовалось огромнейшее государство. При нем были приняты юридические законы, Домострой, начали печатать азбуку и прочее, прочее. А вокруг - Варфоломеевские ночи, инквизиции, короли, которым головы рубили. Именно с тех пор началась дикая волна очернения, нас стали оплевывать. Потому что мы стали большими и независимыми, не продали свою веру.

- Вернемся к основной теме. В вашем спектакле герои обращаются к потомкам. Нам, ныне живущим, они задают очень простой, но важный вопрос: «Что вы можете рассказать нам о своей сегодняшней жизни? Что вы сделали?» Что мы им можем ответить?

- У тех, кто умирал за революцию, я бы попросил прощения. Мне кажется, что каждый человек за свою короткую жизнь должен совершить поступок. Эти люди погибли, чтобы их потомки построили что-то новое. Люди за правду, за мысль о том, что земля вертится, шли на гильотину и на костер. А мы сегодня очень много думаем о мелочах и очень мало о том, зачем родились.

- Считаете ли вы, что необходимо вернуть праздник 7 Ноября?

- Как бы ни разъединяли те две даты, которые мы отмечаем в ноябре, для меня они едины. Это повод подумать что для нас независимость, примирение, как нам жить дальше. Нам сегодня кажется, что эти события уже так далеко, но с начала революции прошло очень мало времени – это жизнь одного-двух поколений. Наше будущее зависит от тех выводов, которые мы сделаем. У нас в спектакле, например, в финале появляется маленькая девочка, играющая в песочнице. Песочница - это та самая 1/6 часть суши, а девочка – образ новой России. Проблем сегодня в стране множество, но в первую очередь нам нужно уделить внимание образованию. Ведь каких детей мы вырастим, такая и будет страна. Должны быть стремления, не те, чтобы заработать и поехать в Турцию, а сделать что-то полезное для страны. Человек так мало живет, что молиться на деньги – большая глупость. Основная цель революции, как бы это парадоксально не звучало, это создать нового человека и уже на этой основе создать новое государство. Революции удалось создать советский народ, но нового человека нет. А это была очень красивая идея, она мне безумно нравится.

- В финале спектакля звучит композиция Шевчука «Родина». Вы добавили эту песню для объединения того времени с настоящим?

- Эту песню сопровождает видеоряд - начиная от Ленина и до сегодняшних дней. Мы смотрим, как развивалась страна в течение 100 лет. Были успехи и неуспехи. Да она такая «уродина», но мы ее любим. Как ребенок любит свою пьяницу-мать. Он ненавидит ее, когда она пьяная, но тащит домой потому, что любит. Потому что родителей и родину не выбирают.

- Для вас театр несет только развлекательную функцию или он должен еще и воспитывать?

- Драматический театр не должен нести развлекательную функцию, для этого есть другие жанры – эстрада, оперетта, мюзикл. Русский театр всегда был кафедрой. Драматический театр – это элитарное искусство, но в тоже время оно не должно быть скучным.

- В вашем театре вы воспитываете зрителя? Есть ли какая-то идея у театра?

- Мы не воспитываем, а делаем все честно и сложно. У нас нет понятия «поймет зритель или не поймет», мы делаем то, что сами чувствуем и понимаем. Мы не идем по пути зрелищности, но у нас очень много ярких спектаклей. Вообще, театр должен меняться. Чтобы оставаться живым, ему необходимо менять жанры, актеров, идеологию.

- Как в таком случае вы можете прокомментировать перемены в ТЮЗе. Александр Михайлов покинул театр, его место занял Валерий Лагоша – это действительно талантливый актер, но как вы считаете, сможет ли он стать режиссером и поддерживать театр на той же планке, которую установил Михайлов?

- Я никак не хочу это комментировать. Это наши коллеги. То, что происходит –нормально. Люди уходят, приходят, иногда их есть, кем заменить, иногда некем. Это проблемы ТЮЗа. Получится их решить - будут жить. Это как человек, провалившийся в болото. Если он найдет за что зацепиться, он вытащит себя, не найдет - утонет. Этим и проверяется театр. Вообще, если в театре нет лидера, то это очень сложно. ТЮЗ – яркий театр, поэтому я надеюсь, что он выживет. Может быть, эти перемены к лучшему. Театру иногда надо меняться.

- Расскажите, чем сегодня живет театр? Какие постановки готовите? Чем еще будете удивлять зрителя?

- К вопросу о зрелищности. В феврале мы выпустим спектакль «От оперетты к мюзиклу». Целый музыкальный спектакль мы не осилим, это будет некая антология развития жанра. Я считаю, что ни один драматический театр не сможет поставить мюзикл, потому что это совершенно другой вид искусства, который требует совершенно другого артиста, другой пластической и музыкальной культуры.

Летом выйдет спектакль по роману Тургенева «Дворянское гнездо». Опять скажут, что специально к юбилею… Рабочее название «Дневник Лаврецкого». Спектакль будет необычным. Тургенев стал революционером театра. До него была социальная комедия, политизированная история, а он в театр приносит психологизм. И я подхожу к Тургеневу также революционно. Это будет спектакль формы, неожиданного смысла, может быть там не будет Лизы Калитиной вообще. Это будут неожиданные назначения на роли. Это не будет переписанный роман, а спектакль-переосмысление. Все по Тургеневу, но решения будут жесткими.

- «Орловские новости» желают успехов вашему театру.

- Спасибо.

 Беседовала Ольга Каштенкова